Виктору Ключареву слегка за тридцать, но он уже выбился в люди, удачно женился, родил двух детей. Однако счастливый брак лишь внешне благополучен. Виктор ведет двойную жизнь - оказалось, для счастья не достаточно одной любви. И даже двух любовей… Валечка Чекина с детства обожала романы Бальзака, влюблялась скоропостижно и каждый раз - навсегда. Дважды побывав замужем, она, как мадам Бовари, продолжала поиск мужского идеала. Попутно раня тех, кто по-настоящему ее любил… Маканин в повестях "Провинциал" и "Провинциалка" заставляет задуматься о древней и суровой природе человеческих чувств. Показывает удивительные судьбы и еще более удивительные характеры людей грешных и уязвимых, но прекрасных. Сначала их осуждаешь, а потом вдруг проникаешься невероятной симпатией и пониманием.

Виктору Ключареву слегка за тридцать, но он уже выбился в люди, удачно женился, родил двух детей. Однако счастливый брак лишь внешне благополучен. Виктор ведет двойную жизнь - оказалось, для счастья не достаточно одной любви. И даже двух любовей… Валечка Чекина с детства обожала романы Бальзака, влюблялась скоропостижно и каждый раз – навсегда. Дважды побывав замужем, она, как мадам Бовари, продолжала поиск мужского идеала. Попутно раня тех, кто по-настоящему ее любил… Маканин в повестях "Провинциал" и "Провинциалка" заставляет задуматься о древней и суровой природе человеческих чувств. Показывает удивительные судьбы и еще более удивительные характеры людей грешных и уязвимых, но прекрасных. Сначала их осуждаешь, а потом вдруг проникаешься невероятной симпатией и пониманием.

Виктору Ключареву слегка за тридцать, но он уже выбился в люди, удачно женился, родил двух детей. Однако счастливый брак лишь внешне благополучен. Виктор ведет двойную жизнь - оказалось, для счастья не достаточно одной любви. И даже двух любовей… Валечка Чекина с детства обожала романы Бальзака, влюблялась скоропостижно и каждый раз – навсегда. Дважды побывав замужем, она, как мадам Бовари, продолжала поиск мужского идеала. Попутно раня тех, кто по-настоящему ее любил… Маканин в повестях "Провинциал" и "Провинциалка" заставляет задуматься о древней и суровой природе человеческих чувств. Показывает удивительные судьбы и еще более удивительные характеры людей грешных и уязвимых, но прекрасных. Сначала их осуждаешь, а потом вдруг проникаешься невероятной симпатией и пониманием.

Классик современной русской литературы Владимир Маканин "закрыл" чеченский вопрос романом "Асан". После него массовые штампы, картонные супергерои, любые спекуляции по поводу чеченских войн ушли в прошлое, осталась только правда. Каждому времени - свой герой. Асан - мифический полководец, покоривший народы, - бессилен на современном геополитическом базаре мелких выгод. Но победы в войне не бывает без героя. Тезки великого завоевателя - сашки, шурики и александры, отчаянно негероические ребята - удерживают мир в равновесии.

"Антиутопия" - уникальная авторская антология, собранная Владимиром Маканиным из собственных текстов, созданных в разные периоды творчества и объединенных темой судьбы человека во враждебном ему тоталитарном обществе. В рассказах и повестях антологии Маканин предстает условным реалистом - на манер Виктора Пелевина, заглядывающим за край действительности, как древний путешественник - за край карты в поисках новых земель. Не фантастика, но и не правда жизни. Как будто открыли форточку в темную ночь, и путающий холод потустороннего проник под кожу. Имена Замятина, Платонова, Оруэлла, Хаксли, Балларда возникают в памяти сразу при чтении "Антиутопии". Эта необычная жанровая книга - не характерная для Маканина - открывает новую грань таланта известного писателя.

Книга мастера российской прозы, лауреата "Большой книги - 2008" Владимира Маканина состоит из четырех повестей - "Где сходилось небо с холмами", "Отдушина", "Лаз" и "Голоса". История жизни талантливого провинциального композитора, тоскующего по гармонии народных песен и плачу ребенка (лучший миг зарождающейся музыки); рассказ о трагической любви поэтессы и женатого мужчины; кафкианская утопия о мире и, наконец, похожая на манифест исповедь писателя. Писатель изучает философские категории "подлинность - лживость", рассказывая о судьбах наших современников. А созданные на правдивых контрастах, их портреты были и остаются фирменным знаком мастера. Проза Маканина - чуткий барометр времени. Именно по ней мы меряем величие эпохи и ничтожность наших представлений о ней.

Классик современной русской литературы Владимир Маканин по-новому осмысляет чеченский вопрос в своем романе "Асан". Массовые штампы, картонные супергерои, любые спекуляции по поводу чеченских войн уходят в прошлое. После "Асана" остается только правда. Каждому времени - свой герой. Асан - мифический полководец, покоривший народы, - бессилен на современном геополитическом базаре мелких выгод. Но победы в войне не бывает без героя. Тезки великого завоевателя - сашки, шурики и александры, - отчаянно негероические ребята, удерживают мир в равновесии.

"Предтеча" - одна из самых светлых и окрашенных в тона надежды повестей классика русской современной литературы Владимира Маканина. Она рассказывает о талантливом враче-самородке Сергее Якушкине, о его жизни и смерти, родных и знакомых, друзьях и врагах. О том, что подлинный талант может проявиться лишь на пути служения людям.

"Антиутопия" - уникальная авторская антология, собранная Владимиром Маканиным из собственных текстов, созданных в разные периоды творчества и объединенных темой судьбы человека во враждебном ему тоталитарном обществе. В рассказах и повестях антологии Маканин предстает условным реалистом - на манер Виктора Пелевина, заглядывающим за край действительности - как древний путешественник за край карты в поисках новых земель. Не фантастика, но и не правда жизни. Как будто открыли форточку в темную ночь и пугающий холод потустороннего проник под кожу. Имена Замятина и Платонова, Оруэлла, Хаксли и Балларда возникают в памяти сразу при чтении "Антиутопии". И несомненно имена Петрушевской, Толстой и Кабакова - когда речь заходит о современниках Маканина. Эта необычная жанровая книга - не характерная для Маканина - открывает новую грань таланта известного писателя.

Главы этого удивляющего нас романа расположены не вполне по хронологии, а так, как их построила прихотливая память рассказчика И возможно, поэтому сюжет постоянного "поединка" - нескончаемого возвращения стареющего мужчины к юной женщине (сюжет сатира и нимфы) - так легко пронизывает весь роман от начала и до конца. Плодотворной попыткой воссоздать прекрасный и все еще работающий двухтысячелетний миф средствами современной романной прозы назвал "Испуг" критик Марк Амусин. Обобщенный образ постаревшего шестидесятника увидел в "живучем старикане" критик Виктор Топоров - ив свой черед предрек ему живучесть современного литературного героя. В большой, объемной главе " Белый Дом без политики" читатель найдет уникальное, в красках и в подробностях, изображение исторического обстрела Белого дома в 93-м году, увы, так и не продолженное, не подхваченное нигде больше в современных рассказах и романах. Как воскликнул в Интернете блогер: "Читайте! Читайте "Испуг"!. Не пожалеете!"

Острый и злой роман Маканина "Обстрел" - это абсолютно новая авторская редакция хорошо известного читателю романа "Испуг", в свое время наделавшего много шуму. В чем только не обвиняли Маканина, когда "Испуг" увидел свет: и в упрощении, и в пошлости, и в эротизме. Прочесть сложную метафору Силы и Бессилия самого Времени в столкновении с политическим катаклизмом смогли немногие. Новая редакция романа призвана расставить все точки над i и заставить по-новому взглянуть на события начала девяностых в нашей многострадальной стране.

Человеческая жизнь - это река с быстрым течением: одного сносит к счастливым берегам, полным надежды и уюта, другого - к берегам печальным, полным сомнения и душевной смуты. А третий так и плывет по течению, не останавливаясь, не причаливая, и жизнь его полна тревог. Герои маканинских рассказов - как правило - люди за тридцать, у них уже есть за плечами опыт любви и измен, они знают, как может предать лучший друг и как помогает порой лютый враг. И все же в их жизни есть место чуду и подвигу, настоящей верности и прощению!

Новый провокационный роман Владимира Маканина! Асимметричный ответ набоковской "Лолите". На этот раз писателя интересует "психология любви" зрелого мужчины к юным особам. Испуг - наверное, то общее чувство, которое испытывают обе стороны в такой ситуации. И неизвестно, кто оказывается более ранимым и незащищённым - молодая барышня или искушенный, но уже неуверенный в себе сатирмэн. И кто из них получает большее удовольствие от прикосновения к запретному плоду.

Острый и злой роман Маканина "Обстрел" – новая авторская редакция хорошо известного читателю романа "Испуг", в свое время наделавшего много шуму. В чем только не обвиняли Маканина, когда "Испуг" увидел свет: и в упрощении, и в пошлости, и в эротизме. Прочесть сложную метафору Силы и Бессилия самого Времени в столкновении с политическим катаклизмом смогли немногие. Новая редакция романа призвана расставить все точки над i и заставить по-новому взглянуть на события начала девяностых в нашей многострадальной стране.

Когда из жизни уходит любовь, освобождается место для болезни: человек перестает следить за собой, опускается, и если рядом нет близкого друга, все может закончиться очень плохо. Но если находится тот, кто готов разделить печаль и горе, болезнь отступит, и начнется новая полоса в судьбе. Роман Владимира Маканина "Предтеча" – это история знахаря-самоучки, самоотверженно приходившего на помощь безнадежным больным и способного своим щедрым сердцем любить самых никчемных людей. Талант, которым обладает знахарь, – лишь временный дар небес. Но даже за короткое время можно сделать очень много…

Человеческая жизнь – это река с быстрым течением: одного сносит к счастливым берегам, полным надежды и уюта, другого – к берегам печальным, полным сомнения и душевной смуты. А третий так и плывет по течению, не останавливаясь, не причаливая, и жизнь его полна тревог. Герои маканинских рассказов, как правило, люди за тридцать, у них уже есть за плечами опыт любви и измен, они знают, как может предать лучший друг и как помогает порой лютый враг. И все же в их жизни есть место чуду и подвигу, настоящей верности и прощению!